Коллапс угольной отрасли: почему ставка на экспорт превратила горняков в «лузеров»

Горячую линию для горняков шахты «Спиридоновская», которым больше месяца не выплачивают зарплату, открыла трудовая инспекция Кузбасса. Об этом сообщил мэр Киселёвска Кемеровской области Кирилл Балаганский.

Он также анонсировал встречу с работниками шахты 3 июля. Кто именно намерен встретиться с горняками, мэр не уточнил.

Но можно предположить, что всё те же: 27 июня на шахте уже было совещание с участием представителей собственников предприятия, властей Кузбасса и Киселевска и сотрудников надзорных органов. «Затем собравшиеся вышли к горнякам», пишут местные СМИ. Картина маслом какого-нибудь Ильи Репина: высокое начальство общается с податным населением.

В Минугля Кузбасса пока ещё надеются, что руководство шахты отыщет деньги на зарплату и стращают его уголовной ответственностью. Но легче ли от этого шахтёрам?

По итогам той встречи гарантированных путей выхода из кризиса так никто и не назвал, а работникам «Спиридоновской» в случае их увольнения пообещали помочь в трудоустройстве.

Скорее всего, так и случится. Уведомления о сокращении уже получили 760 работников, 120 из которых к настоящему моменту уволились. Всего же задолженность по зарплате, отпускным и расчетным выплатам имеется перед примерно 900 сотрудниками и составляет около 90 млн рублей. Руководство ссылается на «дефицит инвестиционных средств».

Похожая ситуация сложилась в соседнем беловском районе Кемеровской области — на шахте «Инская» («СП» писала об этом). Там за пару лет перед 400 горняками накопилась задолженность по зарплате в 65 млн рублей. Руководство её так и не погасило. Голодовки, протесты не помогли. В результате на шахте ввели внешнее управление.

Ещё хуже обстоят дела в Донбассе. Компании «Импэкс-Дон» и «Торговый дом «Донские угли», инвестировавшие в угольные активы ДНР и ЛНР, взявшие их в аренду в прошлом году, намерены вернуть регионам девять шахт для дальнейшего закрытия. Дело не пошло. Бизнес и государство спорят только о том, кто будет оплачивать этот процесс.

Между тем, Донбасс — один из крупнейших в мире угольных бассейнов с десятками миллионов тонн запасов. До начала военного конфликта там было под сотню шахт. Теперь многие из них предлагается ликвидировать, как убыточные, чтобы не превращать в «финансовую дыру». О людях, живущих с добычи угля, кажется, не думают вообще.

Эти конкретные примеры — следствие общего состояния российской угольной промышленности, пребывающей сейчас в глубоком кризисе.

В прошлом году она стала единственной крупной убыточной отраслью в России, потеряв 112 млрд рублей. В текущем, если коллапс не остановить, убыток может составить 300−350 млрд рублей.

Цифры огромные, но для публики абстрактные — плохо отражающие картину. Другое дело — доля убыточных предприятий. В прошлом году она перевалила за половину — 53%, а в первом квартале нынешнего достигла 62%. Такими темпами к концу четвёртого квартала почти все горняки будут работать на убыточных шахтах.

Во всём виновата конъюнктура. «[Маржа угольщиков] пока отрицательная по всем направлениям [экспорта], — признал в интервью замминистра энергетики Дмитрий Исламов. — И на востоке, и на северо-западе, и на юге. Если в среднем брать по году, то восток — более выгодное направление». То есть на востоке тоже плохо, но в меньшей степени.

Куда не кинь, всюду клин. Напуганные такими перспективами угольщики смогли «выбить» из правительства многомиллиардную поддержку: отсрочку по налоговым сборам с 1 июня по 1 декабря, скидку к тарифу в западном направлении, реструктуризацию кредиторской задолженности с банками, адресные субсидии компаниям на логистику и т. д.

Но это всё паллиативные, призванные пережить тяжёлые времена, меры. А эти тяжёлые времена точно пройдут?

По словам замминистра Исламова, причина коллапса отрасли в наложении ряда факторов: низких мировых цен на уголь, западных санкций, которые удлинили логистику и увеличили затраты на вывоз, укрепление рубля (из-за этого с начала года стоимость угля упала почти вдвое) и ограничение пропускной способности Восточного полигона.

Легко убедиться: из перечисленных четырёх причин упадка отрасли первые две имеют внешний характер и повлиять на них Россия не способна. С ними же связана и третья причина — курс рубля, который можно корректировать лишь в определённых пределах. И лишь пропускная способность железной дороги напрямую зависит от наших усилий.

Как можно при таких вводных делать долгосрочную ставку на экспорт?

Но в Минэнерго не собираются менять концепцию развития угольной отрасли и по-прежнему рассчитывают в основном на доходы из-за рубежа. Мол, к концу года цена на уголь вырастет (с чего бы это?), в 2026-м кризис будет преодолен, а доля на рынке Китая в перспективе увеличится с текущих 25% до 33%. То есть надеются на русский авось.

«Угольная отрасль остается одной из основных отраслей ТЭК и занимает законное место в топливно-энергетическом балансе. Конечно, сейчас ее доля снижается, но она продолжает занимать треть… В абсолютном выражении до 2050 года спрос на уголь в мире либо будет сохранен, либо немного вырастет», — шепчет, как заклинание, замминистра Исламов.

Но эти мечты энергетики озвучивали и раньше. Тогда мировая конъюнктура была благоприятной, БАМ не справлялся с экспортными потоками, на его расширение бросали даже заключённых. Скорей-скорей гнать эшелоны с углём на восток и далее в Китай, рубить «бабло». И вот всё рухнуло. Где гарантия, что такие развороты не повторятся? Её нет.

Единственным надёжным покупателем и потребителем российского угля может быть только мощная развитая отечественная промышленность: энергетика, металлургия. Именно так было в СССР: и в Кузбассе, и в Донбассе, где вокруг угля строилась вся местная экономика, и в Республике Коми — Печорском угольном бассейне.

Поэтому тогда и процветали города. Северные Инта и Воркута манили людей отовсюду длинным рублём. В Белово, Прокопьевске и Киселёвске на уголь-кормилец молились. Донецк был столицей региона. О жизни горняков снимали эпические кинополотна: «Большая жизнь», «Горизонт», «Самый медленный поезд», «Донецкие шахтёры», наконец.

Процветали и сами горняки. Пример Алексея Стаханова, грамотно возведённого Сталиным на трудовой пьедестал, задал высокую планку. Быть шахтёром стало почётно. Зарабатывая многие сотни рублей они порой летали в Москву стричься, отдыхали в лучших санаториях страны и дерзко смотрели с досок почёта, гордясь своей профессией и собой.

С крахом СССР эта гордость резко сошла на нет. Оказалось, что человека труда сознательно возвеличивали умные политические лидеры прежней эпохи. Без них рабочие, в том числе и шахтёры, оказались игрушкой в руках олигархов — стучали касками на Горбатом мосту в Москве, нанятые «за мелкий прайс» людьми Березовского против вице-премьера Немцова.

Затем с интересами простых тружеников подземных нор и вовсе перестали считаться. Их «убивали» алчные менеджеры, экономившие на безопасности. Все помнят трагедии на шахтах «Листвяжная», «Зыряновская», «Распадская». Теперь вот перестали платить за труд, как на «Инской» и «Спиридоновской». Из авангарда они превратились в «лузеров».

Развернуть этот драматический процесс вспять может только новая индустриализация страны. Не точечное «импортозамещение» — удел евнухов, а мощный процесс созидания новой экономики, не зависимой ни от кого в мире. СССР 2.0! Для этого понадобится много энергии и металла, а значит и угля. Вот тогда вновь расцветут шахты Кузбасса и Донбасса.

Политическая сила, которая предложит столь масштабный проект, получит полную поддержку людей. Горняки со «Спиридоновской», сейчас униженно ожидающие, когда неведомые им собственники шахты, соизволят выплатить кровно заработанное, не умеющие даже толком заявить о своих правах, благословят судьбу. Как и шахтёры Донбасса.